[obereg]

Я, как всегда, запаздываю во времени, но видно иначе мне не дано. Наверное лучше позже, чем ничего.
В садике дали задание принести пасхальное яйцо, украшенное своими руками. Слегка поломав мозги, чтобы эдакое сотворить необычное, но чтобы и Лёва поучаствовал, я наконец-то придумала. Вот что у нас вышло из пластилина, крупы, мака и клея.

Пасхальные выходные.

Христос воскрес!- Воистину воскрес! Обычно так начинался день светлого Воскресения. Телефон периодически соединял нас с многочисленными родственниками, друзьями. Он говорил их голосами практически одно и то же, затихал, ожидая ответных поздравлений и наконец, попрощавшись, замолкал. Потом мы ехали к деду Серёже, где наша семья воссоединялась с семьёй сестры и нашими родителями. Было тепло и радостно. Дед играл на баяне, мы пели, и, казалось, так будет каждый год.
В этот раз привычный ритм был сбит болезнью деда Серёжи. Мы поехали на Бакоту. Выехали, как всегда, значительно позже намеченного времени, захватив с собой родителей. Папу пришлось уговаривать поехать с нами, причём воздействие на него продолжалось периодически в течении дня. Уповали на принцип «вода и камень точит». Он упирался всеми силами, ведь ему нужно было, во что бы там ни стало пересадить рассаду помидор, дача цепко держала его в своих лапках. Наконец он в пол одиннадцатого вечера сдался. То ли принцип подействовал, то ли дача, потеряв бдительность, ослабила своё воздействие. Так или иначе, но под прикрытием темноты, мы, наконец-то отчалили. Лёва в дороге прикорнул, а мы вздремнули пару часиков на даче. В полтретьего ночи Андрей объявил экстренный сбор. Лёву еле растормошили. Ещё некоторое время он пытался приткнуться то там, то тут и поспать, но я была настойчива, ибо знала, какой большой обидой обернулось бы это, оставь мы его досыпать.
В три ночи мы подъезжали к небольшой церквушке в Старой Ушице. Народу уже собралось много, да ещё и новые люди подходили. «И не спится же им»,-пробурчал голос где-то внутри меня . Я сама покусилась на такое мероприятие второй раз в жизни. Наверное, потому, что первый раз был не очень удачным. Это было давно, в одном из храмов нашего города. Всё, что мне запомнилось, это огромная толпа людей, толчея, ничего не видно, кроме затылков впереди стоящих. Ко всему прочему руками шевелить было невозможно, а ноги семенили под напором толпы в направлении совершенно непредсказуемом. Подогни я ноги, думаю, не упала бы, да только чтобы подогнуть тоже место надо. Честно говоря, даже не помню, посвятила я тогда что-то или нет, а вот, охота посещать такие мероприятия пропала надолго.
Несмотря на мои опасения и на большое количество прихожан, здесь всё было организовано, люди действовали слаженно, располагаясь вокруг церкви на значительном расстоянии, так, что желающие могли преспокойно зайти внутрь. Вновь прибывающие постепенно заполняли прорехи в кругу. Лёва деловито расположил на траве свою личную корзинку, которой его снабдил дедушка Боря, отец Андрея. Оставив корзинки под присмотром мамы, мы зашли внутрь храма. Удивительно, но и тут можно было спокойно передвигаться. Дабы не смущать прихожан своими пробелами в познании церковных обрядов и не шокировать потёртыми джинсами, я отдала Лёву на попечение Андрея. Они поставили свечи за здравие, а в конце службы Лёвушку вместе с другими детьми, выстоявшими в борьбе со сном, причастили. Когда я вышла наружу, то восхищённо воззрилась на сотни маленьких огней обрамляющих бесконечной золотистой змейкой круг людей. Пока мы были внутри храма, люди зажгли свечи. Да, ради такого зрелища, стоит не поспать. Потом был крестный ход… Лёва прибывал в радостном возбуждении. Он с Андреем прошёл за крестным ходом, а я занялась в это время фотосъёмкой.











Пока суд да дело, я успела промёрзнуть и пожалеть, что не отправилась вслед за крестным ходом, всё-таки какое-то движение. Затем нас вместе с корзинами окурили кадилом и обильно покропили святой водой, да так щедро, от души, что свечи погасли, а по лицу стекали струйки освежающей воды. Лицо священника при этом было такое радостное, он походил на шалящего ребёнка, счастливого своей выходкой. Его настроение передавалось и людям. Они смеялись, утирая ладонями мокрые счастливые лица.
Два не очень-то совместимых чувства овладели мной: было холодно до дрожи и в то же время радостно.
Люди начали расходиться. Мы тоже в последний раз окинули взглядом небольшую церквушку и поспешили к машине.



В машине согрелись, оттаяли, начало клонить ко сну. Думала, приедем на дачу иии… спать. Ан нет! Андрей затеял чай с пасочками, Лёвка спать вообще не собирался. Отдав дань празднику (и Андрею) вкушением паски, и вопреки зарождающемуся дню, призывно заглядывающему в сереющие окна, наконец-то все улеглись.